Дневник

Идем курить в заброшенный дом.Один подъезд, два этажа, густо засыпаные обломками кирпичей вперемешку со шприцами и дырявыми пластиковыми бутылками, ободранные стены. Дом нахотился в том же районе где жили Серж, Снеговик, и Воха, где находилась наша школа и поэтому часто посещаемый. Место для меня культовое. Сколько здесь было скурено в течении нескольких лет. Место опасное, ежедневно посещаемое многими поломниками. Всегда вероятность, что тебя примут. Поднимаешся на второй этаж, под ногами хрустят растоптаные запыленные шприцы, куски штукатурки, останавливаешся, прислушиваешся .Куриш, прислушиваешся. Окна на обоих этажах выбиты и звуки улицы разносятся по дому, кажется кто-то поднимается. Замираеш. На улице вечная поздняя осень, изо рта пар. Смотриш на часы - надо успеть до звонка. Снеговик крутит бутылку, я затачиваю спичку.Обычно можно найти припятанный бульбик общего пользования. По негласному закону курильшиков, возле него часто оставляют спички. Выпускаю дым , смотрю через окно на улицу- там прозрачное серое небо, примороженный сухой асфальт, местами грязь, застывшая в форме следов обуви, лысые тополя, редкие прохожие, около нуля по цельсию. Иногда заходиш, а вокруг бульбика стоят человека три и настороженно смотрят на тебя. Понимают, что не мусор и продолжают хапать. Ждеш пока они докурят, иногда просиш колпак, "напер", как мы тогда говорили. Наперстки с дырками, впаянные в крышку каждый носил с собой. Интересно, сколько народу посещает дом ежедневно. рассказывали, что менты ждали прямо внутри, что принимали при выходе.
У Снеговика на шапке маленький круглый бубон на ниточке. Выглядит комично в сочитании с его богатырским телосложением.

Не помню кто раздобыл этот тарэн.Первые два дня я жрал по 2 колеса, типа норма. На третий сожрал 3. Забываеш все на ходу. Невозможно сказать ни одного предложения, пока начал говорить уже забыл про что хотел сказать. Еще и 4 раза курнул. Первые два помню, все что после – расказывали. Всегда кажется что рядом кто-то еще. Если идеш один, кажется, что вдвоем, если втроем – кажется, что вчетвером. Идем с Титычем а мне кажется и его отец с нами и мы о чем-то говорим. Потом смотрю-нет никакого отца.
Много рассказов ходило о манаге и ее силе. Наверное май был.Снеговик говорит давай сварим. А трава еще совсем молодая. Пошли дербанить.Сварили у Сержа дома, все забрызгали, воняет на всю хату. Страшно было пить первый раз. И не вставило. Еще бы – с весеннего городстого бутора варить.Серж только обрыгался возле школы.

Потом появился Воха- одноклассник Сержа и Снеговика.Тоже учился в бурсе после 9 класса.Внешне очень серая личность типичного бурсацкого вида, однако при ближайшем рассмотрении – небезинтересная. Идем мы вчетвером, а Воха говорит мне –Хочеш барыжничать шмалью? У него была шмаль, он ее в деревне выращивал.Слабоватая была, мы ее Сизый называли из за сероватого цвета.
После школы поступил бурсу на годовые курсы. Там же учился Воха. В группе у меня было человек пять пацанов. остальные бабы.У Вохи обычно стакан дури на карнане, ходили продавали по школам.
Моросил дождь. Встретил Воху, говорит пошли бухать. Они бухали под навесом с обратной стороны столовой не далеко от бурсы. Полторалитровая пластиковая бутылка самогона и вода. Я не бухал. Вдруг появляются три мента. Начинают шмонать.У Вовы находят пакован.-Что это? –Просто бумажка. Мент разворачивает, uлаза горят, думает – попали. Развернул – она пустая. На лице плохо скрытое разочарование.

Воха говорит можно купить в аптеке трамадол. Едем в новые раены. Покупаем пачку.Стоила совсем дешево 5-7 гривень. Заходим в ближайший подъезд, жрем по 5 штук.
Назад в бурсу пешком. Долго ничего не чувствую. Потом почувствовал. Курнули. На перемене бегу не рынок в пивнуху, покупаю бокал пива и 100 грам водки, чтобы догнало.
Серж и Снеговик уже попробовали ширку. Мы с Вохой нет, хотя я уже знал, что обязательно попробую. Я не мог ее не попробовать. Я не мог прожить жизнь и не узнать что это.
Был сентябрь. Серж взял ширки. Мы пошли в лес. Солнце сквозь кроны сосен ложилось не землю рваными кусками. Иногда вдалеке появлялись собакаводы. Мы сели на корточки. Мне было не по себе. Желудок пульсировал и хотелось срать.Серега достал шприцы и стал разливать. Я нервно оглядывался по сторонам. и вот иголка впервые не в больнице проткнула мне вену. Я почувствовал, что по телу разливается новое состояние.
Мы вышли из леса. Впрочем эффект был не сильным. Мне казалось как будто я выпил грамм 150 водки, хотелось разговаривать.
Зашли к Фундуку. Покурили через ведро. Я обрыгался.

Приезжаю на выходных домой. Серж говорит – Можно сделать тему покруче ширки(черного), приход намного круче.Он ее назвал физраствор. Позже я узнал, что это правильно называть джеф или мулька. Для этого нужны марганец, уксус, вода и антипростудное средство Эффект. Мы так и стали его называть – эффект.Серж берет дома все необходимое, покупаем Эффект и идем мутить в разрушенный дом.
Да приход покруче ширки, но быстро попускает, через полчаса.

Я снимаю квартиру у Васильевны. Александра Васильевна - маленькая сухая бабка, семидесяти лет. Однакомнатная квартира на первом этаже девятиэтажки.Раньше в подъезде был выход и на обратную сторону дома, и Васильевна в свое время захватила этот кусок подъезда и присоеденила к квартире. Теперь у нее есть дополнительная комната, узкая, метра на полтора ниже уровня квартиры, почти половину которой занимаят битонная подъездная лестница с пирилами. Эту комнату я часто использовал для курения драпа. Я сплю в зале, Васильевна в узком коридорчике ведушем на кухню.Не смотря на свои годы она глупый и наивный человек, чем пользуются соседи и знакомые.У нее нету ни родственников ни детей. Куча людей хочет вымутить у нее квартиру.Первая в списке Любка, сестра покойного сожителя Васильевны. Пятидесятилетняя наглая бабища быдляцкого типа.Приходит несколько раз в неделю чем-то подкармливат Васильевну и всечески хочет показать, что ей не безразлична ее судьба. На самом деле очевидно, что такому животному как Любка насрать на все кроме своего нутра и она хочет, вымутить у старухи завещание и прикончить ее.Васильевна передвигается медленно – одна нога у нее парализована.У нее есть друг – Гришка, алкоголик ее возраста из соседнего подъезда. Часто заходит к ней за самогоном.
Соседи Васильевны – семейство Мавсисян. Ихняя бабка – передвигается тоже очень медленно и еле-еле разговаривает из-за какогото паралича. Они с Васильевной обычно сидят на лавочке возле подъезда. Иногда к ним присоединяются другие бабки. Отец семейства Мавсисянов часто днем запирает бабку дома, чтобы она сторожила квартиру, и обвиняет ее в том, что она за зиму сожрала мешок сахара. У Мавсисян нет домашнего телефона и их дочь Вероника бегает к нам позвонить своему хахалю.Его зовут Армен. Наверное в любой точке мира армяне и грузины ишут себе пару только среди представителей своей национальности. Все-таки насколько крепкие традиции у восточных и исламских народов.Им не помеха ни время ни расстояние от родины.
У Армена есть брат Ошот. Предложили сварить винта у меня на хате. Пришли с каким-то варщиком, который недавно освободился и его женой. Армен ждал у Вероники, мы расположились на кухне. Васильевну я отправил в зал смотреть телек.
Больше всего меня удивила приблизительность пропорций, варщик взвешивал компоненты на импровизированных весах, состоящих из спичечных коробков и воткнутой в оконныю раму булавки. Потом все по очереди очень долго трясли пластиковую бутылку с бензином и чем-то еше, потом он положил ее в морозилку. Заключительная и самая ответственная часть всего процесса это, так называемая, реакция. Варщик держит над огнем маленькую стеклянную емкость, в крышку которой вставлена трубочка. Все смотрят ему через плечо. После реакции раствор остается выбрать через вату в шприц.
Приход надо ловить лежа и в полной тишине. Я триношу из зала где, Василиевна смотрит сериал, одеяло и мы стелим его на пол. Привилегия уколоться , впрочем как и опасность, первым всегда принадлежит варщику. Он садится на одеяло, колется, ложится на спину и закрывает глаза. Мы сидим в тишине и смотрим на него. Слышно только приглушенный диалог киногероев и глубокое дыхание лежащего. Приход от винта очень приятный. Волна мурашек расползается по телу, а во рту появляется характерный привкус зеленого яблока, чувствуеш необычайную легкость в теле.

В воскресенье вечером еду в Луганск. Выхожу на Украине, захожу в аптеку. Передомной в очереди человек пять трамадольщиков. Пока стою в очереди заходят еще столько же. Пацаны отходят от кассы и сразу жрут таблетки. Белокурая молодая аптекарша из-за стекла на всех смотрит с нескрываемым призрением. Этот взгляд я буду видеть еще несколько лет. Иногда казалось, что она не выдержит и сорвется.
Беру свои полторы пачки и выхожу не остановку. Вокруг валяются пачки из под трама. От нечего делать начинаю их считать. Насчитал штук пятьдесят не сходя с места.
Завел будильник на шесть часов утра, чтобы закинуться, поспать еще час, до семи, проснуться уже под действием и пойти к восьми на учебу. Получилось по – другому. Я проснулся, сожрал пятнадцать штук, рекордное число в своей жизни, и лег. Такие количества жрут имея немалый стаж но на тот момент я еще не разбирался в тонкостях трамадоловой тяги и думал чем больше тем лутьше. Заснуть, конечно, не получилось. Минут через сорок я уже ходил по комнате не зная куда себя деть. Стал отжиматься от пола, что бы хоть как-то избавиться от избытка энергии. Хотел попить чая, но не дождался пока закипит чайник и выбежал на улицу. Любое простаивание на месте или бездействие было невыносимо. Было прохладное утро, на верхние этажи крапивницких девятиэтажек уже падало утреннее солнце. Первая волна граждан уже спешила на работу, а я несся вперед куда глаза глядят и не мог остановиться. Спустился по хорошо асфальтированной дороге к РОВД, потом на Советскую, по Советской до Оборонной, по Оборонной до Украины. Зашел к Паше Журавлеву. Никто не открыл. Пошел назад...
- Все, надоело тебя слушать, нарик, бля..
- Да ты вообще охуел...сам просил рассказать...
- Бля, я ж не знал что ты такое будеш рассказывать, нарик, сука..
- Слыш. на себя посмотри..
- Все, вон пацаны приехали, пошли...